В зале было уже много народа, царило какое-то ненормальное оживление, Шерстню даже показалось, не зря ли он сегодня сюда пришёл. Почти все мужчины были в костюмах и галстуках.
— Елен, сегодня что, какой-то праздник?
— Шерстень, ты опять всё забыл! — засмеялся Елен.
— Что-то у тебя плохо с памятью, — поддакнул подошедший Строков. — В прошлый год было то же самое.
— И, как в прошлом году, Чумак остался дома, дуется на весь мир, а когда у него приступ депрессии, он играет сам с собой в карты, в бридж.
Друзья заняли места, посредине сел Строков, одесную — Елен. Шерстень повесил свою курточку на спинку кресла и остался в джинсах и чёрной рубашке, не очень, кстати, свежей.
— Строков, посмотри, сколько здесь женщин! — завосхищался Елен, глаза его возбуждённо вспыхнули.
— А как твои взаимоотношения с Машей? — скептически усмехнувшись, поинтересовался Шерстень.
— Нормально. Недавно был с ней в гостях у Дэна.
Шерстень хмыкнул. Строков пока зачарованно наблюдал за одной черноволосой девушкой, к его отчаянью, не обращавшей на него никакого внимания. Елен наоборот, рыскал глазами по ордам амазонок в бальных платьях, выискивая самую большую грудь. Шерстень размышлял о своём непраздничном виде и твёрдо решил вскоре незаметно ускользнуть.
Заиграла музыка, ведущие бала (которых все терпеть не могли) объявили, что кавалеры приглашают дам, Елен и Строков с радостными криками ринулись в женские толпы за добычей, Шерстень остался один. Конечно, черноглазая красотка отказалась танцевать вальс со Строковым, но незадачливый влюблённый мигом нашёл себе другую партнёршу. По натёртому до блеска паркету грациозно заскользили вальсирующие пары. Внимательно следя за танцующими, Шерстень взял со стола бокал с шампанским, но не успел даже пригубить этот священный напиток, как кто-то дотронулся до его плеча. Он поднял голову и встретился глазами с девушкой, приглашавшей его на танец. Словно околдованный, Шерстень даже не мог сказать: «Извините, я не танцую». Он отставил бокал и увлёкся за девушкой в вальс. У неё были тёмно-рыжие волосы, небольшой изящный нос, тонко накрашенные губы.
— Простите, как вас зовут? — пролепетал Шерстень.
— Наташа.
(Уймитесь, ревнивые, это была вовсе не ваша Наташа!)
— Вообще-то я не танцую, особенно вальс. Как у меня получается? Может, надо ещё подрыгивать ногами?
Она сдержано улыбнулась.
— Нет, не надо. У тебя очень даже неплохо получается, Шерстень.
Она была на полголовы его ниже. Он смотрел ей в лицо и как бы мимоходом отмечал, что у неё очень красивые серые глаза. Она улыбнулась. Внезапно Шерстень почувствовал, что их тела слишком сильно соприкасаются. Бог ты мой, её грудь! Весь мир вращался вокруг них. Как приятно прижимать её к себе за талию… Шерстня бросило в жар. Её глаза и его глаза… Вселенная исчезла, и они летели вдвоём в снопе небесного света. Её грудь, живот, бёдра, глаза, её рука, нежно сжимающая его руку… Её губы, такие манящие…
Но музыка закончилась. Миг счастья исчез. Раскрасневшиеся пары расходились, распадались.
— Спасибо, — еле слышно сказала Наташа и оставила Шерстня в одиночестве посреди зала.
Шерстень вернулся на своё место с непроницаемым лицом. Каждый нерв его всё ещё помнил прикосновение тела девушки, изгибы её тела, запах её кожи, волос, духов…
Елен и Строков запихивались бутербродами и булочками.
— Браво! Глядя на вас, мне показалось, что вы трахаетесь, — грубо, в своей обычной манере, сказал Елен.
— Её зовут Наташа, — сообщил Строков. — Она училась вместе с Хортовой.
— Я помню, — кивнул Шерстень. — Я помню…
— Схожу помочусь, — сказал Елен.
— Я с тобой, — вскочил Строков.
Стоя в туалете возле писсуаров, Строков посвистывал, а Елен в такт постукивал каблуком по кафельному полу. Потом, задержавшись у зеркала, чтобы причесаться, Строков произнёс:
— Вот незадача, как Шерстня контузило!
— Ничего, как верные друзья, мы ему поможем.
Вернувшись в зал, Елен предложил:
— Шерстень, тут такая невообразимая скука, поэтому идём пить ко мне домой водку.
Шерстень тяжело вздохнул. Он не хотел пить водку, но из уважения к своим верным друзьям он пошёл пить водку домой к Елену, и он пил водку, хотя не умел и не любил пить водку. К своему удивлению, он долго не пьянел, и он всё ещё вспоминал ясные серые глаза Наташи. Но потом он всё-таки напился до свинского состояния, Строков и Елен подхватили его под руки и повели домой. По дороге они разбили пару фонарей, пописали втроём под боковую стену муниципалитета и написали там же нехорошее слово большими буквами.
— Добрый вечер, мадам Шерстнева! — горячо улыбаясь, сказали Строков и Елен маме Шерстня. — Вот ваш сын. До свидания, мадам Шерстнева, спокойной ночи!
— Так! — сказала мама Шерстня, интересная седовласая женщина с хорошими манерами.
— Мама, всё под контролем, — успокоил маму Шерстень и упал на пол.
22.11.1998