Стояла глубокая ночь. В тишине осторожно раздавался цокот копыт. Мрачные тучи скрыли только что ярко сиявшую луну, и одинокий всадник вряд ли видел что-то дальше своего носа. Однако он безрассудно продолжал свой путь, то ли полагаясь на чутьё своего скакуна, то ли слишком погрузившись в свои гнетущие думы. Скорее всего, верным было второе, потому что ему следовало бы заметить, что во тьме к цокоту копыт его коня присоединился чей-то посторонний цокот. Тучи немного разошлись, и в сей же миг конь с негромким ржанием встал на дыбы. Всадник выхватил меч и увидел, что столкнулся с вражеским дозором, состоявшим, впрочем, тоже из одного воина. И этот воин тоже уже обнажил свой острый меч.
— Кто ты, рыцарь? — всадник первым подал голос.
Но враг молчал, лишь пристально рассматривал его лицо. Глаза врага сверкали в прорезях шлема.
— Молви своё имя, рыцарь, если не хочешь пасть безымянным, как собака!
Неожиданно вражеский дозорный вернул меч в ножны.
— Мне нет надобности говорить своё имя, — отозвался он.
Всадник вздрогнул.
— И нет мне надобности спрашивать твоё имя, — продолжал враг, — поскольку я узнал тебя, хотя мы не виделись двенадцать лет.
И он снял шлем. Некоторое время всадники молча сверлили друг друга взглядом.
— Теперь я тоже узнал тебя, Бебрус, — сказал всадник, пряча и свой меч, и голос его был печален.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Сабель. Но уж никогда бы не подумал, что нам однажды придётся обнажить мечи друг против друга.
Они ещё помолчали и тут, повинуясь внезапному порыву, одновременно спешились, подбежали друг к другу и крепко обнялись. Шлем Бебруса упал на землю.
— Брат мой… — сказал Сабель, и по лицу его текли слёзы.
Бебрус молчал, но тоже плакал.
Вскоре они оба вернулись в сёдла, но ехали теперь не в разные стороны, а в одну, плечом к плечу. Сабель начал расспрашивать о семье, родителях и сестре, но Бебрус мало что мог поведать. Отец умер лет семь назад от Чёрной Смерти, мать — совсем недавно. Сестра вышла замуж за пекаря, живёт с мужем в Мюркборге и родила уже четверых. А то, что они с братом оказались по разные стороны… что ж, так бывает, когда власть имущие желают расширить свои владения или пополнить свою казну. Воспрянувший было духом Сабель снова помрачнел.
Луна тут вовсе вышла из-за облаков, озарив им путь и окрестности.
— Говорят, эта долина проклята, — сказал Сабель, привстав в стременах и озираясь.
— Немало костей полегло тут в древности, — кивнул его брат, — и немало поляжет завтра утром.
Словно в подтверждение его слов под ногами коней что-то неприятно заскрипело. Они поспешили убраться с этого места.
— Проклятая долина Форнаргрунд… — Сабель повернул коня на запад и вытянул руку. — Брат, видишь ли там наш лагерь? Светло-зелёный шатёр с золотым навершием?
Конечно, в ночном сумраке, даже при ярком свете луны, сложно было понять, какого цвета шатры по обе стороны грядущего поля битвы, какого цвета у них флаги или какие гербы на вывешенных щитах, но рассказчика это не смутило. Он невозмутимо продолжал:
— В нём спит герцог Хэмминг, и ему, уверен, снится победа. А рядом с его шатром стоит маленькая чёрная палатка. И тот, кто в ней обитает, не спит, а всю ночь колдует чары.
Бебрус снова вздрогнул.
— Да, ты, верно, слышал о слепом чародее Вигальве, главном советнике герцога. Он по внутренностям жертвенных животных предсказал герцогу быструю и лёгкую победу, если битва пройдёт на Форнаргрунде, а сейчас заговаривает оружие нашим бойцам. Я в жизни не видел более отвратительного человека. Кроме того, что он слеп, у него нет одной руки, да и ходит он немногим лучше одноногого.
— Раз уж ты сообщил мне о своём лагере, я расскажу тебе о нашем, — сказал Бебрус, разворачивая коня в восточном направлении. — В самом большом шатре тёмно-зелёного цвета спит герцог Сэллинг, и, конечно же, сны у него столь же благостны, как и у его двоюродного брата. Ибо главный советник герцога, колдун Тодд. И ты, возможно, слышал о нём. Он глух и нем, у него одна рука, и ходит он с помощью костыля, который многие считают волшебным посохом. И ещё у него есть волшебная книга, «Видивер», с которой он не расстаётся. Сегодня ночью он в своей палатке тоже не дремлет. С помощью гадательных костей Тодд предсказал самый благоприятный для герцога Сэллинга исход битвы на Форнаргрунде, причём именно в этот день.
— Но кто же прав, брат? — вскричал Сабель. — Кого ждёт победа и вечная слава, а кого — поражение и забвение?
— Боюсь, нам двоим эта битва не принесёт ни славы, ни богатства, — печально произнёс Бебрус. — Но лучше всего для тебя будет не забыть завтра надеть свой шлем, брат мой.
В предрассветный час братья снова соскочили с коней, обнялись, словно прощаясь навсегда, и расстались. Теперь их пути разошлись.
* * *
С восходом солнца раздались звуки труб и рожков сначала в лагере герцога Сэллинга, потом — в стане его смертельного врага. Военачальники принялись выстраивать войска. Светло-зелёные на западе и тёмно-зелёные на востоке стяги затрепетали на ветру. Лязг оружия становился всё громче. Чёрная долина Форнаргрунд, которая никогда не покрывалась утренней росой, ждала своего посева.
Небольшой человек в чёрном плаще, ковыляя, вышел перед войском из Ангурстада и стал петь песни-заклинания на неведомом языке и размахивал единственной рукой. Многие знали, что это слепой колдун Вигальв, многие его не любили, но ещё больше — боялись. Несмотря на пустые глазницы в своём черепе, что уже выглядело ужасно, колдун безошибочно передвигался в нужном направлении и всегда знал, кто перед ним. Воины, которых он благословлял на бой, старались не смотреть в его сторону. А в то же самое время перед строем войска из Мюркборга разворачивалась похожая картина. Глухонемой колдун Тодд чертил своим костылём в воздухе магические знаки, и костыль двигался с ошеломительной быстротой. И воины герцога Сэллинга также отводили взор, столь жутким было это зрелище.
Хоть колдуны и не смотрели друг на друга, закончили они своё волхование одновременно. Снова зазвучали трубы и рожки, войска двинулись навстречу друг другу. Вот затрещали первые копья, вот полетели первые всадники из сёдел. Чёрная долина Форнаргрунд, которая никогда не покрывалась утренней росой, всё же покрылась росой, только это была кровь. Вскоре всем стало ясно, что быстрой и лёгкой победы не видать ни герцогу Хэммингу, ни его двоюродному брату. Предсказания оказались ложными. Однако воины с молчаливой обречённостью продолжали идти друг на друга, рубить мечами, пронзать копьями, метать дротики. Почва под ногами стала вязкой от потоков крови. Но ряды всё пытались теснить друг друга. Мечи рубили тела, копья пронзали щиты и доспехи, дротики втыкались в цель. И текла кровь.
Словно в злую насмешку, судьба свела на поле сражения братьев Сабеля и Бебруса. Сабель не забыл надеть свой шлем, и сейчас они замерли перед тем, как наброситься друг на друга.
— Брат мой, сдайся мне, — заговорил тут Бебрус. — Я возьму тебя в плен и пощажу. А милость герцога Сэллинга безмерна…
— Это бесполезно, — глухо ответил Сабель. — Теперь я вижу: мы все обречены погибнуть здесь. Проклятый колдун обманул своего повелителя. Мой заговорённый меч не остановить, его не вложить в ножны, не принеся кровавой жертвы.
И братья сошлись в поединке. На мгновение перед глазами Сабеля предстала картина из детства: он с братом тренируются сражаться на деревянных мечах, подзадоривая друг друга, и тут он почувствовал острую боль — клинок нашёл слабое место в его броне и вошёл в его грудь.
— Этот поединок ты выиграл, брат, — сказал он. — Прощай!
Но Бебрус не отвечал. Перед смертью Сабель взглянул брату в лицо и увидел, что его глаза уже мертвы, меч брата тоже не пощадил его.
Светло-зелёные и тёмно-зелёные знамёна, щиты и люди падали наземь и, окрасившись кровью убитых, становились одного цвета, чёрного.
Ещё до наступления полудня обе многотысячные армии полегли. Случилось невероятное — полегли все до единого. В живых остались лишь оба герцога да оба колдуна. Герцог Хэмминг обезумев бегал по чёрному полю Форнаргрунд, насытившемуся кровавой росой, а герцог Сэллинг замер, словно столб, и смотрел куда-то невидящими глазами.
— Ты! — завопил вдруг герцог Хэмминг. — Ты!
Перст властителя Ангурстада указывал на маленькую фигурку в чёрном плаще. От гнева герцог забыл о страхе перед колдуном.
— Ты, мерзкий чернокнижник! Это всё ты виноват! Я поверил тебе…
Колдун повернул к герцогу свои пустые глазницы. Герцог готов был поклясться, что на тёмных губах колдуна мелькнула улыбка.
— А теперь я приказываю тебе… — продолжал герцог. — Заклинаю тебя всеми злыми духами, всеми демонами, которым ты служишь — иди и закончи эту битву. Предай смерти мерзкого вражеского волхва, а потом — герцога Сэллинга…
Колдун Вигальв нарочито равнодушно пожал плечами и заковылял к центру поля, то и дело спотыкаясь о тела убитых. С другой стороны чёрного поля к нему направился колдун Тодд. Герцог Сэллинг, увидев это, вдруг очнулся. Тело его задрожало, словно в лихорадке, и он зашептал:
— Убей их, верный мой чародей Тодд, убей их всех…
Колдуны приближались друг к другу. Чем ближе они становились, тем всё явнее становилось сходство между ними. Оба были ущербные калеки, примерно одного роста, и результаты их волшебства принести одинаковые кровавые плоды. Вот Вигальв поскользнулся в луже крови и чуть не упал, но тут ему подал руку его заклятый враг, глухонемой колдун Тодд.
— Не-е-ет! — воскликнул герцог Хэмминг, который шёл следом за своим придворным колдуном. Ему вдруг стало понятно, что всё задумывалось именно так.
Вигальв и Тодд держали друг друга за руку. Вигальв бормотал заклинания, глухонемой Тодд мотал головой из стороны в сторону, видимо, как-то помогая. Герцог сжал в руке украшенный драгоценностями кинжал и стал приближаться к этой странной парочке. Единственное, что ему оставалось — отомстить и убить этих двух предателей, чтобы больше их чары не вредили живущим. Но тут зрение герцога Хэмминга затуманилось. Ему показалось, что тела колдунов сливаются в одно целое, и он видит уже не двух убогих калек, а высокого мужчину, у которого оба глаза были на месте. Чёрные волосы незнакомца уже основательно тронула седина, а в руках у него была небольшая книжица в чёрном переплёте.
— Это было непросто, — сказал незнакомец.
— Что это? — герцог бросил кинжал и тёр глаза. — Как это? Кто ты?
— Мы уже знакомы, — незнакомец открыл книжицу на нужной ему странице. — Вернее, ты был знаком с половиной меня. Второй половиной пришлось поделиться с твоим двоюродным братом.
С другой стороны подходил герцог Сэллинг. Он был поражён ничуть не меньше своего кузена.
— Зачем всё это? — прохрипел он, обводя вокруг рукою. — Ради чего, чёрт тебя возьми?
Незнакомец посмотрел в небо, по которому как ни в чём не бывало плыли облака, и улыбнулся.
— Терпение, господа! Сейчас вы всё сами увидите.
Он поднял чёрную книжицу над головой, и над долиной Форнаргрунд зазвучал его чёткий голос, так не похожий на хриплое карканье того, которого последние десять лет называли Вигальвом. Голос, однако, произносил слова, похожие на те, которые использовал Вигальв, когда хотел воспользоваться потусторонними силами. Но теперь эти слова сплетались в такие узоры, которые пробуждали гораздо более мощные силы, чем видал кто-либо из ныне живущих. Небо, несмотря на полдень, потемнело. Воздух вокруг незнакомца начал светиться. Это свечение постепенно простиралось на всю долину Форнаргрунд. Неожиданно двинулось одно мёртвое тело, другое. И вот порубленные окровавленные тела, целые и не очень, стали сползаться к центру, прямо к колдуну.
— Если вам так уж хочется знать, господа, то это называется «навистиго», или же, более привычным вам языком, «лестница мёртвых», — отвлёкся незнакомец на своих бывших властителей в последний раз, больше он их уже не замечал.
Одна мёртвая рука, ещё недавно сжимавшая боевую секиру, схватилась за чужое, но такое же мёртвое тело и крепко сцепилась с ним в одно целое. Второй убитый, повинуясь незримым силам, поднялся выше и замер там. И все тела стали подниматься выше, образуя собой ужасную башню, ведущую к облакам. Мертвецы карабкались наверх и замирали там, чтобы по ним проползти ещё выше другие мертвецы. Оба герцога от происходящего обратились в бегство, разум их навсегда помутился. После битвы на Форнаргрунде города их окончательно пришли в запустение. А посреди зловещей долины всё росла и росла, поднимаясь выше и выше, до самого неба, башня из мертвецов. Колдун продолжал читать заклинания. Он замолчал лишь когда на поле не осталось лежать ни одного убитого, все они стали частью башни. Но это была не совсем башня, а скорее, как сказал сам колдун, лестница. Когда эта кошмарная конструкция была готова, её создатель аккуратно спрятал гримуар за пазуху, подошёл к её основанию и снова посмотрел наверх.
— Клавдия, я иду к тебе… — слетело с его губ.
Потом он произнёс ещё одно заклинание, мёртвые руки подхватили его и стали поднимать вверх, там его подхватывали новые руки и передавали выше, и через какое-то время он скрылся за облаками.
8 февраля 2020 г.